За годы войны событий в судьбе Константина Ларионова было столько, что на сто жизней хватит. Был он и блокадником, и пулеметчиком, и связистом. Брал «языков» и встречался с американцами на Эльбе. О судьбе героя рассказали «Речи» его родственники.
Из токарей в пулеметчики
Вес пулемета «Максим» — 64 килограмма, это без патронов. А будущий герой-пулеметчик Константин Ларионов весил… 14 килограммов, когда вернулся из блокадного Ленинграда в родную вологодскую деревню. В это сложно поверить, но это так. Отец, увидев сына, буквально качающегося на ветру, не смог сдержать рыданий.
Уроженец деревни Марьино Кубено-Озерского района (ныне Вологодский округ) Костя Ларионов отправился учиться в Ленинград после окончания семилетки в 1940 году. Поступил в ремесленное училище, постигал профессию токаря. А тут война, блокада… В Ленинграде ввели карточную систему, учащихся ремесленных училищ приравняли к заводским рабочим. Каждый получал по 400 граммов хлеба в сутки, потом — по 300, потом — по 250.
— Мы с ребятами снимем наволочки с подушек, перелезем через ограду сожженных фашистами бадаевских складов (хозкомплекс в Ленинграде, объединявший товарную станцию, склады и подведенные к ним пути. — Ред.), накопаем земли, перемешанной с горелым сахаром и горелой мукой, и едим, — рассказывал Константин Ларионов в интервью газете «Сельская новь» в 1985 году.
А еще вспоминал, что в училище, которое в годы блокады не отапливалось, ребята приносили железный лист, клали посреди класса и жгли на нем стул или парту, чтобы согреться на уроках.
Выжил он чудом. Сначала повезло попасть в эвакуационный поезд, потом посчастливилось добраться в лютый мороз от вологодского вокзала в родную деревню (50 км) — встретил земляка на телеге, а то замерз бы по дороге. И, наконец, удалось выздороветь. Но тут не столько везение, сколько бережный уход родителей.
— Я сидела у подружки, прибежал мальчишка и кричит: «Костя Ларионов приехал!». Мы все бросились бежать к нашему дому, — вспоминает его сестра Антонина. — Мы уже слышали, что блокада прорвана и по Ладожскому озеру вывозят уцелевших людей, в том числе студентов-ремесленников. Костя сидел за столом в переднем углу на подушках, пил чай. Его уже помыли, сожгли одежду, в которой он приехал. Помню, что он был очень худ и слаб, одни косточки. Поэтому и сидеть ему было больно.
«Радость была великая…»
Спустя год после возвращения из Ленинграда и учебки Константин Ларионов уже командовал пулеметным расчетом «Максим» на Курской дуге. В сутки приходилось проходить по 40-70 километров с тяжелыми орудиями.
После ранения была служба в автоматной роте Пражской стрелковой дивизии Северо-Западного фронта — ходил за «языком» за линию фронта, форсировал реки. Освобождал Варшаву, участвовал в боях на Зееловских высотах. Имел множество наград. Служил связистом, был командиром отделения связи. В боях за город Ковель Константин Ларионов был тяжело ранен во время попытки восстановить связь, боевым товарищам пришлось в буквальном смысле откапывать засыпанного землей связиста. Из-за контузии на некоторое время потерял речь.
Но к моменту форсирования Одера и легендарной встречи с американскими войсками на Эльбе вологжанину было что сказать и о чем побеседовать с союзниками.
«Радость была великая, — вспоминал Константин Анатольевич. — Братание, фотографирование…»
Домой он вернулся в 1947-м. Что такое 23 года? По сегодняшний меркам и вовсе мальчик. Но у воевавших другая арифметика. Земляки выбрали Константина Ларионова, вчерашнего Костю, председателем колхоза, позднее он стал преподавателем, отличником профтехобразования СССР.
В декабре прошлого года Константину Ларионову могло бы исполниться 100 лет, но он дожил до 85. Об этом «Речи» рассказала племянница героя, череповчанка Антонина Ларионова, которая принесла нам материалы о своем дяде. Поведала, что его портрет размещен на Стене памяти в череповецком парке Победы.
— В 1951 году после учебы дядю Костю распределили в Шухободь Череповецкого района в училище механизаторов,— рассказывает племянница. — Там они работали вместе с женой. Константин Анатольевич — преподавателем электротехники и физики, а Серафима Александровна была фельдшером. Училища уже нет, теперь там школа, а дом дяди Кости сохранился по сей день. За забором растут высокие кедры, которые он посадил. Он писал стихи, хорошо рисовал, мастерил из дерева, сам делал мебель. Оба сына дяди Кости окончили политехнический институт в Ленинграде, у него три внучки и один внук, две правнучки и шесть правнуков. Фамилия Ларионовых продолжается.
В заключение — цитата из его стихотворения.
«Как и все бродяги мира,
Я люблю свой край родной,
Что взрастил меня как сына
Русской матери одной».
Сергей Виноградов