Плохие и хорошие новости для защитников языка

Два события, как часто бывает, происходят параллельно: в России принимается новая редакция закона, запрещающего иностранные слова, а официальный словарь тем временем пополняется все новыми заимствованиями. Откуда берутся такие противоречия?

Новый закон гласит, что более недопустимо применение в госязыке иностранных слов, кроме тех, которые не имеют общеупотребительных аналогов в русском языке. Речь идет об использовании языка в сфере образования, СМИ, при показах фильмов и постановок, в государственных системах, в рекламе и информации для потребителей.

Разрешены будут все понятия, которые зафиксируют в нормативных словарях. Один из них — научно-информационный орфографический ресурс «Академос» Института русского языка РАН. Электронный словарь содержит нормативное написание более чем 200 тысяч единиц русского языка. И добавим, постоянно пополняется в связи с веяниями времени.

На днях состоялось первое такое обновление в 2023 году. Добавились три новых слова: коптер, почтомат и фотовидеофиксация. Ранее пандемия коронавируса явила языку такие слова, как антиваксер и допандемийный. А на фоне ситуации на Украине в словарь вошли вышиванка, тероборона и чевэкашник.

Только в прошлом году в «Академос» включили около 200 новых слов, включая бумеров и миллениалов, погуглить и ретвитнуть, медиафейк и телеграм-канал, бургерную и покерфейс.

Наверное, плохой новостью для защитников чистоты русского языка станет то, что, по сути дела, новый закон мало что меняет. И если вам не нравятся фандрайзинг, бай-бэк, эндаумент или прайвеси, вынуждены вас разочаровать: в «Академосе» они уже присутствуют, следовательно, узаконены. Не говоря уж о более известных понятиях, таких как интерфейс, скриншот, спойлер, интерактив и флешмоб.

Ну, а доброе известие заключается в том, что язык — это живой организм и он сам со временем избавится от всего того, что ему не нужно. Это можно доказать.Еще в середине XVIII века писатель и публицист Александр Сумароков активно боролся с заимствованиями. Статья в его журнале «Трудолюбивая пчела» так и называлась: «Об истреблении чужих слов из русского языка».

То была эпоха засилья французского, потому более всего раздражали Сумарокова романизмы. Он недоумевал: разве нельзя сказать «передняя комната» вместо «антишамбера», «великолепно» вместо «манифик», «рассуждение» вместо «бонсан» или «издание» вместо «эдиция»? Что ж, язык решил, что по-русски действительно лучше.

Не нравились писателю «корреспонденция», «деликатно» и «фрукты», а лучше — «переписка», «нежно» и «плоды». В итоге сохранилось абсолютно все, но в разных оттенках значений. Предлагал он «похлебку» вместо «супа», однако языку ближе «суп». А еще не нравился Сумарокову «сюртук» (лучше — «верхнее платье»), но со временем устарели оба понятия и им на замену пришли новые.

Так было всегда — думается, так будет и в дальнейшем. Мы живем не на отрезанном от цивилизации острове, во всех языках иностранные заимствования неизбежны — такова природа культурного обмена. Ни санкции, ни политическая и экономическая изоляция, ни законодательные ограничения ничего не изменят.

Интересно, что общество интуитивно это понимает. По данным последнего опроса ВЦИОМ, с тем, что нужно бороться за чистоту русского языка, согласны 56% опрошенных, тогда как в 2019 году это мнение разделяли 68%. Дать языку развиваться самостоятельно призывают 38%, а четыре года назад — только 27%.

И даже из тех, кто ратует за защиту языка, доверили бы это дело политикам лишь 10%, а чиновникам и вовсе 4%. Еще 26% поручили бы оберегать русский язык лингвистам-профессионалам, и почти половина (49%) считает, что делать это должны сами граждане. Это еще раз доказывает, что язык наш не только великий и могучий, но живой и вечно молодой.

Андрей Савин