Старинные часы опять идут...

Все часы, которые обнаруживаются на конвейере мусоросортировочного цеха в Шексне, поступают к его руководителю Андрею Рафаловскому. Он их чистит, реставрирует. В коллекции, разместившейся в рабочем кабинете, уже более восьмидесяти экспонатов.

О любви и карьере

Вот уже более семи лет живет в поселке Шексна Андрей Рафаловский. Сюда его привела любовь. Вначале из Буя он приезжал к любимой только на выходные, а потом решил именно тут устраивать свою личную жизнь. За эти годы Андрею довелось поработать на разных производствах. В основном это были затяжные командировки, а сердце тянулось к Шексне. И тогда на семейном совете было решено переходить на оседлый образ жизни и искать работу в самом поселке. Когда местное предприятие, занимающееся сбором и вывозом отходов, решило организовать на своей промплощадке сортировку мусора, Андрею предложили пойти туда сантехником. Но потом руководство, заметив его организаторские способности, определило его на должность начальника цеха мусоросортировки.

В цехе

Я впервые увидел, как сортируют мусор, который мы выбрасываем в контейнер. Медленно он движется по конвейеру: что-то идет в макулатуру, отбираются пластик, пакеты, жестяные банки и еще множество вещей, которые граждане не сортируют, а выбрасывают в одном пакете. Я тоже так делаю, потому что у нас во дворе нет контейнеров для раздельного сбора отходов.

За месяц через цех проходит более тридцати тонн мусора, летом — до пятидесяти. Народу на производстве занято немного, и люди держатся за свою работу, хоть она и не слишком чистая. Но есть достойная зарплата и социальные гарантии. Цех оборудован всем, что полагается по технике безопасности, в том числе вытяжками; для рабочих обустроены комната отдыха, раздевалка, душевые. Результат — текучесть кадров минимальная.

Мусорная социология

Мне, впервые попавшему на такое предприятие, было интересно все. Я по наивности думал, что мусор у нас — это пакеты из-под молока, бутылки, свертки с обглоданными селедочными хребтами… Но когда Андрей стал мне рассказывать, что попадается в мусоре, то я подумал, что это просто Клондайк.

Например, работникам на сортировке нередко попадаются горшки с искусственными цветами, а в них на дне может обнаружиться чуть ли не полумесячная зарплата. Из-под розы или бегонии на свет являются припрятанные на черный день купюры номиналом от тысячи до пяти тысяч рублей. Правда, обычно о столь ценной находке коллеги узнают не сразу, а после нескольких дней отсутствия счастливчика за свой счет. Бывают и другие находки: упаковки макарон и круп, спиртосодержащие продукты, мягкие игрушки… И даже «игрушки», которые продаются в магазинах для взрослых.

В общем, по составу того, что рабочие разбирают, прессуют, режут, можно судить о качестве нашей жизни, о том, что мы едим и пьем, чем увлекаемся, как относимся к вещам и даже друг к другу.

Коллекция

Андрей долго наблюдал и анализировал все, что поступало на переработку. И однажды среди хлама, плывущего по конвейеру, увидел часы. Они выглядели как новые. Почему вроде бы нужная вещь оказалась на свалке? Андрей взял часы, и ему показалось, что они словно ожили в его руках. Он попросил своих сотрудников впредь попадающиеся среди мусора «машинки времени» отдавать ему. Стал их чистить, чинить, реставрировать… А когда его коллекция разрослась до солидных размеров, директор предприятия даже предложил создать музей выброшенных вещей.

Была суббота, единственный выходной день на производстве. Мы сидели в кабинете Андрея Петровича, множество висевших на стене часов тихо отмеряли время. Тут можно увидеть и обыкновенные ходики, и такие, которые снабжены механизмом вроде шарманки и способны играть несколько мелодий. Я сидел и вслушивался в музыку часов. Они, словно большой оркестр, выводили свои ноты: дзинь-дзинь, так-так-так, бум-бум-м…

На одной из полок Андрей показывает часы, обрамленные тяжелым хрусталем, на хромированной подставке. По его словам, как-то он увидел такие в кинохронике про генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Чуть поодаль я увидел морские часы — и мне тут же вспомнились годы, которые я провел в качестве судового кока на «Волго-Балте-33». А вот еще раритет — часы с кукушкой. Они и сейчас в действии, только вот мехи немного попорчены и крышка еще может открываться, а птичка уже не появится и не произнесет классическое «ку-ку». Конечно, можно и отреставрировать, говорит Андрей, но где найти недостающую гирьку, которую сейчас заменяет гайка от трактора?

Что помнят старые вещи

Все часы в коллекции Андрея — кварцевые, механические, электронные — в рабочем состоянии. Коллекционер подарил им вторую жизнь. Мне даже показалось, что по вечерам, когда хозяин покидает кабинет, экспонаты оживают. Будильник с собачкой рассказывает о мальчике — нерадивом ученике, которого он раньше будил по утрам, и о его старшей сестре, которая бьется над тем, чтобы братишка выучил алгебру. Именные часы от семейства Сидоровых, которые были вручены Ивану Ивановичу в честь 50-летия, вспоминают бывшего хозяина — рационализатора и прекрасного семьянина. Крохотный будильничек, который едва заметишь, хвастается громким звонком, таким, что раньше в соседней квартире жильцы просыпались.

А сколько могут рассказать часы, украшавшие кабинеты начальников и их приемные! Свидетелями скольких важных решений они стали, сколько тайн хранят… Нередко люди, выбрасывая вещи, словно расстаются с частью своей жизни. Может быть, стремятся оставить что-то в прошлом, забыть. А вещи помнят. Только всех секретов не выдают — лишь намекают. И позволяют нам фантазировать…

Сергей Рычков