Хор в его жизни и жизнь его в хоре

Кто в Череповце не знает хор сортопрокатного цеха (а теперь ансамбль «Верные друзья»)! Полвека этому уникальному коллективу, и есть участники, которые не изменяли хору все 50 лет. Один из них — Эдуард Коровников, герой нашей рубрики.

Краюха хлеба и две картофелины

Он родился под Вытегрой. Малышом пережил страшный голод военных лет, а в 1944-м отец, Иван Коровников, отправился на заработки в Череповец, забрав с собой Эдика.

Мать с младшими приехала позже. Утром отец уходил на работу, оставляя ребенку краюху хлеба и две картофелины. На весь день. Было тогда старшему сыну четыре года.

Эдуард Иванович не любит вспоминать то время: слишком тяжело. В семье было четверо детей, хлебнули лиха.

После седьмого класса он поступил учиться в ремесленное училище:

— Отец тогда работал на судоремонтном заводе и пихнул меня в речное училище. Экзаменов тогда не было, только собеседование. И как я понял, желающих было много, но раз отец работал на СРЗ, полагались мне льготы. Приняли.

Через три года, в 1958-м, Эдуард училище окончил и стал работать матросом на пароходике.

— Тогда еще кочегары были, на угле работали пароходы! — словно удивляется тому времени сегодня Эдуард Иванович. — В команде у нас десять человек: капитан, помощники, механик, два матроса и три кочегара. На пристани уголь грузили все: нужно было сделать это быстро, иначе не выполним план — не будет и денег. С берега на пароходик перекидывали две доски (или одну широкую), и мы бегом по ним с тачками, а они по 140 килограммов. Чуть равновесие потеряешь — и с тачкой в воду полетел.

— Часто падали?

— Раза три было. Летом-то ничего, плавать я умею, а вот к концу навигации вода уже ледяная...

Трудяга-пароходик буксировал баржи с дровами и углем, контейнеры с грузами. Ходили до Вытегры по бывшей Мариинской системе — а это 38 шлюзов.

— Шлюзы старинные, узкие, рассчитаны еще на ту технику. Наши-то едва помещались, и сколько было аварий! Чуть прозевал — ворота вышибаешь и вниз, как по лесенке. Шлюз разбомблен, а перепад между ними метра три — вода как лавина, и другие шлюзы рушатся... А иначе не пройдешь, водный путь был один.

Но и без аварий шли медленно, с долгими остановками в шлюзах. Свободные от вахты высыпали на берег и шли по берегу, по лесу пешком до следующего шлюза, успевая раньше пароходика.

Волгобалт построили, когда Эдуарду пришло время служить в армии (выпускникам ремесленного давали броню на три года).

— Потом все хотел проехать по Волгобалту, но так и не собрался, — сожалеет Эдуард Иванович.

Во флот он больше не вернулся, после армии выбрал другую профессию — стал металлургом.

«Жену я увидел из кабины крана»

В армии выяснилось, что у Эдуарда начало ухудшаться зрение («А на реке с плохим зрением никак нельзя»). Стало понятно, что медкомиссию ему не пройти, и, вернувшись в 1963 году в Череповец, он решил устроиться на металлургический завод, который набирал обороты и стал уже заводом полного цикла — здесь выплавляли чугун и сталь, выпускали прокат. Но и желающих работать на таком мощном предприятии было много, в отдел кадров стояла очередь.

— Я приходил каждое утро две недели подряд и слышал одно и то же: «У тебя есть профессия? Вот иди и работай там, а мы берем ребят без профессий», — вспоминает Эдуард Иванович. — Помог случай. В военно-учетном столе работал дядечка, уж не помню его имя-отчество. Он и помог устроиться. Сначала спрашивает: «На аглофабрику пойдешь?» — «Пойду, почему не пойти?» Он поясняет: «Ты устроишься, а не понравится — потом перейдешь, это легче. На аглофабрике-то пыли, грязи много». А потом и вовсе нашел мне место в новом цехе, сортопрокатном: конец металлургического цикла, почище.

Учили сразу на месте. Окончил Эдуард полугодовые курсы машинистов крана — и пришел на стан 250 («Он один тогда в сортопрокатном и работал»).

Еще во время стажировки заприметил он из кабины крана девушку. Потом на пляже встретились. Познакомились, оказалось, пришла она на работу сразу после школы. И в 1964 году поженились — в том самом году, когда родился и хор сортопрокатного цеха.

«Там, где речка, речка Бирюса»

«Ее Величество Песня» (как потом будет говорить легендарный руководитель хора сталепрокатчиков Вера Цивьян) вошла в жизнь Эдуарда еще в речном училище: там он пел в хоре под руководством Анны Вельчинской (позднее она стала директором городского Дома культуры). В армии (а служил Эдуард в Архангельской области, там, где строился космодром Плесецк, о чем еще никто не знал) его тоже приметили — пел в ансамбле два с половиной года.

— На заводе я молчал, что петь умею, — признается Эдуард Иванович. — Но комсорг цеха Рита Козлова как-то прознала и позвала участвовать в концерте на 8 Марта в подшефной школе № 14 (тогда школа располагалась на улице Металлургов, теперь в этом здании женская гуманитарная гимназия — авт.).

Эдуард неожиданно согласился. Коллективчик был небольшой, репетировали сами, как умели.

— А что пели?

— Да разные песни, — начинает вспоминать Эдуард Иванович и вдруг запевает сильным, красивым голосом «Там, где речка, речка Бирюса...». — Очень эта песня тогда была популярна. «Таежный вальс» пели, его тогда исполняла Майя Кристалинская; «Пароход белый-беленький»... Баянистом был Михаил Силинский. Ну а осенью пришла Вера Борисовна — и закрутилось...

Хор

С этих пор и по сей день вся жизнь Эдуарда Ивановича связана с хором сортопрокатного цеха. Создать его решил и помогал в этом всячески бывший тогда начальником цеха Михаил Ананьевский, позднее директор Череповецкого металлургического завода, а затем, с 1987 по 1990 год, заместитель председателя Госснаба СССР. Михаил Григорьевич сказал: «Хочу, чтобы в моем цехе труд, искусство и самое разное творчество шли рядом!» — и пригласил талантливую Веру Цивьян, попросив создать хор, да такой, чтобы лучше его не было. Вера Борисовна согласилась.

Руководитель она была жесткий, требовательный — явка должна быть сто процентов, и точка. («Но по-другому, наверное, и нельзя, — комментирует Эдуард Иванович, — дисциплина нужна, иначе толку не будет».) В хор шли не только сортопрокатчики, но и молодежь из других цехов, однако все были согласны, что хор — сортопрокатного цеха: костяк-то оттуда. Сначала пели вместе и юноши, и девушки, но потом начались свадьбы, родились дети, молодые жены все реже могли вырваться на репетицию — и постепенно хор стал мужским.

Уникальным хор стал, можно сказать, с первого выступления в смотре художественной самодеятельности завода, всего через четыре месяца после своего создания. Его соперниками были более 20 коллективов — опытных, известных.

— Но Вера Борисовна была сумасшедшим человеком — в самом лучшем смысле! Подвижником. Работала день и ночь. Слушала радио, смотрела телевизор — и записывала на слух ноты песен для нашего хора, расписывала партии на голоса. Кроме того, мы же все по сменам работали, собраться в полном составе хор мог крайне редко — так она организовала репетиции по бригадам.

И вот на смотр сортопрокатный цех представил выступления трех хоров — мужского, женского и смешанного; солистов и танцевальной группы. Концерт цеха получился настолько сильным, что члены жюри были потрясены — и присудили коллективу первое место по заводу. Это был успех!

А еще через год, в июне 1965-го, в Череповец приехали космонавты Павел Беляев и Алексей Леонов — и хору сортопрокатчиков было доверено открыть своим выступлением торжественный концерт. И начался период успеха, наград, выступлений на самом разном уровне. За 11 лет коллектив дал 450 концертов, в его репертуаре было 150 произведений.

«Засыпал, стоя в трамвае»

Тяжело было — не скрывают хористы. И слезы были, и не понимали друг друга певцы и руководитель поначалу («Молодежь неорганизованная, а Вера Борисовна не терпела расхлябанности»). И коллеги по бригаде, бывало, косо смотрели: на время гастролей, конкурсов приходилось подменять участников самодеятельности. Начальник цеха освобождение подписывал, однако это не избавляло от недовольства некоторых рабочих, начальника участка. Но прошло время, и хористы поняли: «Мы что-то умеем!» И не петь уже не могли.

— А ведь я спал тогда по три-четыре часа в сутки, — качает головой, удивляясь сам себе, Эдуард Иванович.

— Учился в техникуме, в семье родились уже дочка и сын, работа тяжелая плюс репетиции... Поверите ли — засыпал, стоя в трамвае. Держишься за поручень — и спишь...

— Почему же не бросили хор?

— Нравилось. И не хотелось подводить Веру Борисовну. Вот и шел — через не могу, через не хочу. Волей, упорством брал. Ну и молодость выручала — организм крепкий, выдерживал.

Все хористы, как и Эдуард Коровников, работали на совесть. Вальцовщики, операторы, нагревальщики, слесари, операторы, электрики — все были профессионалами своего дела, рационализаторами; учились в вузах и техникумах без отрыва от производства; имели почетное в то время звание ударника коммунистического труда, награды разного уровня — от заводского до министерского и союзного.

Легенды

Хор сортопрокатчиков порой называют легендарным. И пересказывают как легенды удивительные истории, связанные с его жизнью. Напомним лишь две.

1975 год. Хор занял первое место в областном туре Всероссийского фестиваля творчества трудящихся и был награжден творческой поездкой по местам боевой славы СССР. Побывали они и на мемориале «Хатынь». В репертуаре хора уже была песня «Хатынские звоны», и Вера Цивьян обратилась к директору с просьбой разрешить спеть хору у Вечного огня. Вот как она рассказывала о том, что случилось дальше: «Директор: „Да вы что! Это же место скорби. Здесь даже профессионалы никогда...“ Я подала ему текст песни: „Прочтите“. Через тяжелую паузу он поднял на меня повлажневшие глаза и сказал: „Да. Эту песню сам Бог велит спеть здесь“. И мы пели у святого огня. И не нужен был ребятам дирижер, пели в сопровождении постоянно звенящих, тревожащих душу колоколов Хатыни, а я была потрясена слезами, льющимися из глаз моих поющих мужчин...»

— Очень тяжело пелось... — вспоминает сегодня те минуты Эдуард Иванович.

1976 год. Хору присвоено звание народного коллектива, это было высокое звание, сродни народному артисту. Тогда же хор пригласили на Центральное телевидение для участия в передаче «Народное творчество». Телевизионщики не поверили, что хор рабочий! И они... отводили ребят в углы студии и просили показать руки. И только увидев твердые мозоли и въевшуюся металлическую пыль, поверили: поют непрофессионалы. Но и неудивительно: Вера Цивьян с самого начала серьезно работала над дыханием, дикцией; обучила ребят нотной грамоте. Хор работал по четырехголосной партитуре!

«Дорогие мои седеющие мальчики!»

Так обратилась Вера Борисовна со страниц буклета, посвященного 40-летию коллектива, к своим хористам. Вот это письмо с некоторыми сокращениями.

«Ах, как далек от нас, сегодняшних, тот 20-й век, полный грандиозных событий, энтузиазма, высокого накала жизни!

Тот 20-й, в котором сильный дружбой и сплоченностью советский народ совершил свой главный подвиг во Второй мировой, защитив свою Родину и освободив Европу от страшного фашизма!

Тот 20-й, когда впервые в космос вышел человек — советский человек!

Вот и мы с вами из того 20-го, из той породы людей, которые жили по законам высокой морали!

Начало — это самое главное! И оно было подъемным, жизнерадостным, с надеждой на что-то светлое и интересное, что ждет впереди!

Ваша Вера Борисовна».

Сегодня Эдуарду Коровникову 76. И все 50 лет он — солист хора сортопрокатчиков, а теперь ансамбля «Верные друзья». Так они назвали свой возрожденный коллектив. Кого-то, как и самой Веры Борисовны, уже нет с нами, кто-то болен, а оставшиеся по-прежнему верны Ее Величеству Песне — и приходят на репетиции. У «Верных друзей» две основные программы — «Поклонимся великим тем годам» и «Эти песни поют мужчины». Руководит коллективом последние несколько лет Александр Петров, тоже хорист. И впереди у ансамбля еще много светлого и интересного.

Ирина Ромина