Медитация «в стиле се-и»

В конце января в частной галерее «Ренуар» открылась первая персональная выставка Светланы Федяй «Дыхание нефритового ветра» (0+). Светлана — художница, работающая в традиции китайской живописи и каллиграфии. Уже несколько лет она увлекается сама и увлекает других этими видами искусства. «Голос…» пообщался с художницей и узнал про принцип гармонии при композиционном построении работы, а также почему копирование в китайской живописи не является чем-то зазорным.

«Не технарь». По образованию Светлана инженер-кораблестроитель. Однако по профессии она успела поработать совсем немного после окончания института. С наступлением 90-х и закрытием конструкторского бюро эту сферу пришлось покинуть навсегда. Да и по-настоящему никогда не лежала душа у Светланы к чертежам да расчетам.

— Когда поступала в институт, меня «мучила» морская романтика, — с улыбкой вспоминает Светлана. — Корабли, дальние странствия, приключения… Поначалу я была очарована всем этим, но потом пришлось признать: в реальности все куда прозаичнее, я не технарь по жизни и конструктор из меня никакой.

Какое-то время Светлана рукодельничала на заказ: шила, плела кружева, лепила из глины, плела из лозы. И вот в этом ремесле она чувствовала себя уже куда органичнее. Создавать что-то своими руками ей нравилось с детства. Все-таки корни отца, талантливого столяра-краснодеревщика, — сильная вещь, просто так о них не забудешь.

— Позже, анализируя свою жизнь, я поняла, что и тяга к китайской живописи во мне проявлялась еще в детстве, — рассказывает Светлана. — Свой первый китайский пейзаж я пыталась нарисовать, когда мне было лет 16. У меня имелась книжка — шикарно иллюстрированное издание сказок Андерсена, и в ней была выполненная в азиатском стиле иллюстрация к сказке «Соловей». Беседка, бамбук, лунная ночь… Я хотела своими руками воссоздать такую красоту. Ради этого дела мне папа даже принес огромную заготовку из фанеры. Я вооружилась масляными красками и села за работу. Но ничего у меня не вышло, ведь материалами я тогда совершенно не владела.

Погружение в тему. Десять лет назад в Череповец с мастер-классом приехала московская художница и путешественница Елена Касьяненко. На первом этаже Музея природы тогда собралось человек тридцать, желающих погрузиться в мир китайской живописи. Конечно, среди них оказалась и Светлана.

— Мы работали два дня подряд, с десяти утра до восьми вечера, — вспоминает она. — Рисовали птичек, рыбок, бамбук, пионы. За первый день мы создали четыре картины и столько же за другой. Мне все очень понравилось… Понимаете, занятие такой живописью — это своего рода медитация, перезагрузка, позволяющая тебе уйти на время от той «мелочевки» и рутины, которой заняты мысли в течение дня. Порисовал — и сразу стало легче.

Вдохновившись миром Востока и посетив через некоторое время второй мастер-класс Елены Касьяненко, Светлана стала членом клуба любителей японской культуры, организованного при музее научной сотрудницей Юлией Власовой. Примерно год назад клуб прекратил свое существование, но раньше в нем кипела жизнь. Единомышленники вместе отмечали японские праздники, готовили блюда национальной кухни, рисовали картины, участвовали со своими работами на различных выставках и фестивалях.

Месяц счастья. Около шести лет назад Светлана начала обучаться в известной онлайн-школе восточной живописи и каллиграфии. Весной 2019 года школа организовала для своих учеников образовательную поездку в Китай. Там в течение месяца китайские преподаватели по живописи давали гостям из России ценные профессиональные уроки.

— Мы отправились в Аньшань, это относительно небольшой по китайским меркам город-миллионник, с развитой металлургической промышленностью, чем-то напоминающий наш Череповец, — рассказывает Светлана. — Жили мы на территории Ляонинского университета науки и технологии. Занятия проходили в современных просторных аудиториях. Мы занимались там живописью и каллиграфией практически круглые сутки. А по выходным нас водили по местным монастырям. Это был просто месяц счастья! Я за это время отдохнула, расслабилась и получила очень ценный опыт. Надеюсь, когда-нибудь удастся его повторить.

Важный этап. Как рассказывает Светлана, одной из ключевых особенностей китайской живописи является то, что там разрешается и даже поощряется копирование чужих работ.

— Существует вполне четкий путь становления художника, — объясняет Светлана. — И на начальном его этапе очень важна наработка техники. Нарабатывается она регулярным копированием работ мастеров. Это не считается чем-то зазорным, не считается плагиатом. Наоборот, если вы копируете картину художника, вы можете сослаться на автора, тем самым сделав ему своеобразный реверанс. Но можете и не делать, вас никто не осудит за это. Это просто этап, за которым следует другой — копирование работ вашего учителя. А уже потом, когда вы хорошо справляетесь и с этой задачей, вам разрешается создавать свое. Я, например, пока не дошла до того, чтобы создавать авторские работы. Возможно, когда-то время придет и для этого.

Живопись идеи. Показывая на одну из работ с изображением крадущегося тигра, Светлана объясняет, что выполнена картина в стиле се-и. Этот стиль означает «живопись идеи», детализация и точное сходство здесь не так уж и важны. Главное — передать сущность, саму суть явления или предмета. А есть стиль гунби, для которого, наоборот, характерно большое внимание к деталям, скрупулезная прорисовка всех-всех линий. Светлана признается, что ей больше по душе се-и.

Что касается героев работ, в соответствии с жанровой классификацией это могут быть животные, цветы, люди…

— В китайской живописи все имеет смысл, каждый образ что-то да означает, — продолжает Светлана. — Из очевидных примеров — бамбук. Как известно, он «гнется, но не ломается». Если видим на работе изображение бамбука, значит автор оперирует к стойкости — важнейшему человеческому качеству. Другой пример — лесная орхидея. Она ассоциируется с человеком изящным, одухотворенным, но в то же время весьма скромным.

Вселенский баланс. Чрезвычайно важным при создании работы является следование правилу гармонии, концепции инь и ян. Мокрое и холодное уравновешивается сухим и теплым, жесткое и темное — мягким и светлым и т. д. Нет «плохого темного» или «хорошего светлого» — это всего лишь две части единого целого, элементы, что вкупе являют собой баланс.

Также Светлана акцентирует внимание на том, что в китайской живописи крайне важна каллиграфия. В идеале она должна сопровождать любую работу. Иероглифы, начертанные тушью на периферийных частях картины, как правило, несут в себе какую-то философскую истину, пожелание или наблюдение, которое способно подтолкнуть смотрящего остановить свой бесконечный бег мыслей, задуматься, подметить правоту сказанного. Вот, например, на выше упомянутой работе с тигром иероглифы нам вещают: «В мире много красоты». Ну разве с этим поспоришь?

Иван Крылов, golos@35media.ru

детали

«Фу» значит «счастье»

На картинах рядом с иероглифами соседствует печать. Узнать ее легко — она красноватого цвета благодаря киновари. Печати могут быть разных размеров и форм. Их изготавливают на заказ. У Светланы в коллекции таких несколько. Печать можно сделать и самому. Проще всего, по словам художницы, начать с создания той, что несет в себе изображение иероглифа «Фу», который означает «счастье». И еще о красках. Они в китайской живописи используются особенные. Не акварель, не гуашь, не масло… Специальные. Так же как и кисти: снаружи у них мягкий ворс, позволяющий вбирать в себя воду и краску, а внутри — жесткий, с помощью которого можно рисовать очень тонкие и упругие линии.