«Бомбы с крыши хватали голыми руками...»

Мария Александровна Юрченко встречает журналистов «Голоса» на пороге своей квартиры. В свои почти сто лет пенсионерка в состоянии сама ухаживать за собой. Как потеплеет, она снова будет с палочкой выходить до магазина. Сядет на приступок на улице, и только успевай здороваться и на вопросы о здоровье и самочувствии отвечать — бабу Маню во дворе знают и любят многие. Познакомившись и пообщавшись с ней, мы понимаем почему. В почтенном возрасте Мария Александровна сохранила не только ясную память, но и озорство и чувство юмора. А ее насыщенная событиями жизнь достойна публикации в городской газете.«Ну и работница!» Родилась Мария Александровна 23 мая 1921 года в Ярославской области — Ермаковский район, село Красное.— Нас три дочери у родителей было. Отец умер в 40 лет, мне 12 было. Мама телятницей в совхозе работала. Моя старшая сестра почту по деревням разносила, она уже отдельно жила, а малая в школу ходила. После смерти отца тяжело было. Есть что-то надо — пошла я к бригадиру, он братом двоюродным моего отца был, и говорю: «Давай мне работу!» «А чего ты, Манька, делать-то сможешь? Тринадцатый год, мала еще», — отвечал бригадир. Но я не отступила. И отправили меня на скотный двор — на лошадях навоз возить. Пришла я в конюшню, лошадь вывела, а запрячь-то ее не могу! Хомут надеть не получается – не достать, ростом невелика. А ребята постарше смеются: мол, ну и работница у нас будет! Помогли они мне лошадь запрячь, отправились мы на скотный двор; там доярки нам навоз накидывали, а мы везли его на колхозные поля. Помню, конь у меня Андреян не бегучий был, я его локтем в бок толкала, чтобы шибче шел.

В родной деревне Мария Александровна работала и в поле, и дояркой на ферме, у нее в «подчинении» был десяток коров, каждую из которых требовалось вручную подоить.А потом Прасковье Ивановне Бобылкиной (так звали маму Марии Александровны) пришлось уезжать — село Красное, как и десятки других населенных пунктов, было затоплено при строительстве Рыбинского водохранилища.

— Выслали нас за Пошехонье, в Первомайский район, недалеко от Кукобоя — где сейчас Баба-яга живет, знаешь? Наша деревня Парфеново в девяти километрах от Кукобоя. Мама купила там маленький домик, там мы и жили. Я работала в поле. Однажды мама мне сказала: «Вот что, Манька, уезжай-ка ты из деревни. Отправляйся в Рыбинск!» Там у мамы сестра жила, моя крестная. Я согласилась.

Стратегический объект. «Документов у нас, колхозников, не было. В Пошехонье, куда пришлось обратиться как переселенцам из затопляемой зоны, мне выправили паспорт сроком действия один месяц. В отделе кадров Рыбинского авиационного завода, куда я пришла устраиваться на работу, над таким документом посмеялись, но на работу приняли. А тут и война грянула…»

На начало Великой Отечественной мотостроительный завод в Рыбинске был крупнейшим предприятием авиационной промышленности. Здесь производили моторы для военных самолетов. Только с июля по сентябрь 1941 года было выпущено почти 3 500 двигателей для советских самолетов.

Тем временем фашисты подходили все ближе, осенью 1941-го они были около Твери. При этом враг неоднократно пытался уничтожить завод в Рыбинске. Согласно официальной информации, более половины авиабомб, сброшенных на Ярославскую область в годы войны, упали на территорию завода.

— У каждого из работников было определено место по охране военных и продовольственных складов. Помню, что как только начинался налет и фашисты сбрасывали зажигательные бомбы, мы должны были забираться на крыши и сбрасывать бомбы в бочки с водой. Когда в рукавицах были, а когда и голыми руками хватали, лишь бы быстрее, не допустить пожара, — рассказывает Мария Юрченко.

Осенью 1941 года авиационный завод из Рыбинска эвакуировали в Уфу. Все было организовано за двое суток! По железной дороге в столицу Башкирии, организованно покинув Рыбинск, отправились более 10 тысяч рабочих, инженерно-технических сотрудников и служащих со всем оборудованием и 300 комплектами моторов. «С территории завода было вывезено все до последней гайки, вплоть до батарей парового отопления. В тыл отправили более 3 000 железнодорожных вагонов и 25 речных барж. При этом операция прошла настолько скрытно, что позже немецкая авиация еще долгое время осуществляла авианалеты на пустые заводские корпуса, думая, что завод продолжает работать», — сообщает сайт «Ярославия».

— В дороге мы, девчонки, в охране стояли по 12 часов, у каждой своя платформа с моторами. До Уфы ехали 19 суток, поезд не раз бомбили. В Уфе нас определили на работу в воинскую часть треста № 3. Поселили в недостроенных каменных бараках. А у нас с собой из вещей — только одежки немного. Трудно жили. И голодать приходилось, и от разлуки с родными плакать. Но старались не унывать и песни пели, молодые ведь были!

От Прангли до Полтавы. В 1944 году Мария Александровна вернулась из Башкирии в Рыбинск. А потом уехала в Ленинград.— У нас были ремонтные бригады, которые восстанавливали разбомбленные дома в Ленинграде. Я со штукатурщицами работала, раствор наводила им. А он «едовый» такой!  - Мария Александровна сжимает и распрямляет узловатые пальцы. — Рукавиц не было, от извести руки все разъело, работать я не могла. А тут еще несчастье приключилось — у меня украли хлебные карточки. Пришла я в отдел кадров треста, в котором на тот момент работала. А мне сказали, что помочь ничем не могут. И знаете, что я удумала? — в глазах Марии Александровны появляется озорной огонек. — Решила бежать к сестре в Эстонию, они с мужем-военным давно меня к себе звали. Пришла на вокзал в Ленинграде, а документов-то у меня нет, в тресте остались. Билета не продали. Так я на подножках поездов до Таллина добралась.

В Эстонии Мария работала сначала в подсобном хозяйстве воинской части, затем прачкой на заставе.— А потом я оказалась на острове Прангли, до которого три километра морем ехать. Там тоже застава была, и я руками стирала, сушила, гладила белье на 30 военнослужащих.

В 1956 году Мария Александровна вышла замуж и вместе с мужем Александром уехала на его родину в Полтаву.— Работала в местном колхозе. Там заводик был по производству растительного масла. С колхозов привозили семечки подсолнечника. Снимали шелуху, при вальцовке давили, оттуда — на жаровню, это большая сковорода, в которую семечки ведрами насыпали. А потом жареные семечки били в ступе пестом, выбивая масло, — так Мария Юрченко рассказывает о новой освоенной профессии.Пенсия в парке. В 1961 году Мария и Александр Юрченко приехали в Череповец, а точнее, в Матурино. Наша героиня устроилась работать в совхоз «Комсомолец» телятницей, а потом доросла до заведующей фермой. В 1976 году вышла на пенсию, но усидеть дома не смогла.— Сижу утром у окна, а совхозовские на работу идут. Стыдно. Пришла, попросила дать мне хоть какую-то работу. И устроилась сторожем в гараж.

Мария Александровна не скрывает: работа была ответственная и немножечко опасная. Шоферня норовила покинуть гараж на машинах, чтобы подшабашить. Ответственный сторож не открывала им двери: нет сопроводительных документов — значит, не положено!

— И покатила я, грешная баба, в Череповец, — заразительно смеется Мария Александровна. — На дворе был январь 1980 года. Устроилась на работу в городской парк культуры и отдыха. Поставили меня дворником, дали метлу и лопату и поручили чистить снег у ворот, рядом с памятником Ленину. А как потеплело, меня на аттракционы поставили. Больше 20 лет на них и отработала. Ушла на пенсию в 2003 году.

Мария Александровна живет одна. Проведывают и помогают племянницы. Супруг давно умер, детей у них не было.

— В чем секрет вашего долголетия? — не удержавшись, спрашиваю я у новой знакомой. — Может, не едите чего-то, зарядку делаете?

— Да какое! — Мария Александровна машет рукой. — Ем все подряд, аппетит есть — и хорошо. Бывает, возьму бокал большой, молока в него налью, хлеба черного накрошу — и только наворачиваю. Вот и весь секрет. Правда, вот бессонница мучает. По ночам часто не сплю, от кровати до стола «гуляю», а днем потом дрыхну. Встаю сонная, ноги спущу с кровати и сижу, ногами болтая. Проснулась, расходилась, и слава богу — новый день начался!

Марина Алексеева,

golos@35media.ru