«Здравствуйте, я Коля Рубцов»

Нынешний январь — знаковый для всех почитателей поэзии Николая Рубцова, которых много не только на Вологодчине, но и в разных городах России и мира. 3 января исполнилось 85 лет со дня рождения автора «Звезды полей» и «Тихой моей Родины», а 19 января будет 50 лет со дня его трагической гибели. В нашей семье к поэту отношении особое. Дело в том, что моя мама школьницей познакомилась с Николаем Михайловичем, а тесть маминого младшего брата рос с ним в одном детском доме и учился вместе в школе в Николе. Возможно, воспоминания родственников о том, каким был Рубцов в обычной жизни, будут интересны и вам, уважаемые читатели «Голоса Череповца».«Передо мной – поэт». Помню, как еще школьницей я в очередной раз просила маму: «Расскажи, как ты познакомилась с Рубцовым». И она, улыбаясь, отвечала: «Да ты уже сто раз это слышала». Для подготовки публикации пришлось записывать воспоминания на диктофон.

— Впервые я увидела Николая Михайловича в 1968 году, — рассказывает моя мама, Надежда Алексеева. – Были летние каникулы, я гостила у бабушки в Вологде. Она жила вместе с дочерью Полиной (моей тетей), внуком Петей и зятем Сергеем Петровичем Багровым на Урицкого, 12. Сейчас этого дома уже нет, как нет и улицы с таким названием, ныне это улица Козленская.

Позвольте отступление. Сергей Петрович, который 8 января отметил свое 85-летие, – известный вологодский журналист, член Союза писателей России, автор нескольких книг о творчестве Рубцова: «Россия, Родина, Рубцов», «Дорога в рай», «Детские годы Коли Рубцова», «Гость. Очерки о Николае Рубцове».

— Помню, что я сидела и листала тоненькую книжечку – «Лирика», автор Николай Рубцов. Тогда я впервые услышала это имя, — продолжает Надежда Изосимовна. – На обороте книжки был небольшой портрет автора. И вдруг открывается дверь, поднимаю глаза – стоит мужчина в костюме, светлой рубашке. Рубцов! Мне было 13 лет, и помню, как я поразилась тому, что передо мной живой поэт!Николай Рубцов и Сергей Багров дружили с юности. Они познакомились во время учебы в Тотемском лесотехническом техникуме.

— Еще в техникуме он отличался от всех нас, — вспоминает товарища Сергей Багров. — Запомнил его еще на вступительных экзаменах. Незнакомый подросток сидел на ступенях крыльца, перебирал струны мандолины и распевал неизвестные мне песни. Как впоследствии оказалось – свои стихи. Все волнуются, а он поет. Или позднее, на втором курсе, все учат прилежно, к экзаменам готовятся, обложившись книгами, а Рубцов загорает и думает о чем-то своем. Он уже в это время жил какой-то углубленной своей жизнью. Он понимал, что его ждет своя, особая дорога. У него уже тогда был свой очень богатый внутренний мир, кроме мира внешнего.

Об огурцах и «Тюльпане». «Тогда, летом 68-го года, Николай Михайлович несколько дней жил у Багровых. Места в квартире было немного, и, помню, мы спорили с ним, кому на раскладушке скрипучей спать, а кому на полу. И Рубцов всегда заранее ложился на пол и хитро поблескивал глазами, — рассказывает Надежда Алексеева. — А глаза у него, помню, черные были. Я тогда очень любила Лермонтова, читала его стихи, пусть и не все понимала в силу возраста. И, увидев Рубцова, сразу поразилась, что у него глаза, как у Печорина.

Помню, как мы все вместе ходили в кино, с тетушкой (я звала ее просто Полина), Сергеем Петровичем и Николаем Михайловичем. Там, где сейчас Поклонный крест, Вечный огонь, раньше был огромный кинотеатр имени Горького (на фото). В фойе висела большая картина «Буревестник». Ходили мы на комедию «Фанфан-Тюльпан». Еще одно яркое воспоминание – как мы бродили на старом рынке Вологды. Он тогда был в центре, где сейчас улица Сергея Орлова и здание пединститута. Помню, что мы выбирали соленые огурцы, которые продавцы давали пробовать, подцепляя вилкой прямо из больших бочек, – душистые, хрустящие! Рубцов был в отличном настроении, шутил и смеялся, как ребенок. Он еще рубашку себе выбирал и сказал: „На какую Наденька укажет, ту и возьму“. Он очень тепло ко мне относился и называл Надя, Наденька. Уже потом, когда я изучала творчество поэта, поняла, что, возможно, он вспоминал свою любимую старшую сестру Надежду».

В пальто и шарфе. Надежде Алексеевой довелось увидеть, как рождаются новые строчки в голове поэта. Дело было прямо во время прогулки по тихим улочкам Вологды. В кармане Николая Михайловича всегда была записная книжка и карандаш. И вот однажды он вдруг присел на лавочку и начал что-то торопливо записывать…С Николаем Рубцовым довелось познакомиться и моему деду. Тогда, летом 68 года, мама вместе с родственниками и Николаем Михайловичем добиралась из Вологды в Тотьму.— Шли мы на пароходе, а они на дровах работали. Мне нужно было сходить за 25 км до Тотьмы, на пристани Чуриловка, — продолжает делиться воспоминаниями Надежда Алексеева. – В нашем поселке сплавляли лес, и в воде около берега было много топляков — затонувших при сплаве бревен. Матросня доставала их, и пароход стоял подольше. Я везла гостинцы, и Николай Михайлович вызвался помочь донести тяжелую сумку. Поднялись мы вместе от пристани по крутому угору в поселок. Меня отец на мотоцикле встречает. «Это мой папа», — говорю я своему провожатому. Он улыбнулся и протянул папе руку: «Здравствуйте, я Коля Рубцов».Последний раз Надежда Изосимовна видела Рубцова за несколько месяцев до его смерти, осенью 1970 года:— Я училась в педучилище в Вологде и с последними пароходами отправляла с кем-то из знакомых нехитрый гостинец родителям. У пристани был магазинчик, в котором продавались очень вкусные батоны – по 25 копеек за штуку. Их любила мама, и я посылала их домой «с оказией». Поднимаюсь по широкой лестнице с пристани и вижу, что наверху стоит Рубцов. Он был в расстегнутом черном пальто (помнишь, мы его в музее видели), в темном берете и белом шарфе. Николай Михайлович был угрюм, задумчив – первый раз его таким видела и, оробев, не подошла к нему, не призналась…

«Писал по-другому». Вся жизнь Рубцова была неразрывно связана с тотемской землей, именно эти места он, появившийся на свет в Архангельской области, считал малой родиной и воспевал в своем творчестве. Кто не знает «Деревню Николу, где кончил начальную школу»? Правильное топонимическое название – село Никольское, которое расположено в 70 км от Тотьмы. Пару лет назад мы с мамой впервые побывали в Никольском, где в 1990 году был открыт Мемориальный дом-музей Николая Рубцова. Это место остается центром притяжения для тех, кто знал поэта лично, кто любит его творчество. Не сохранился деревянный дом, где Николай Рубцов жил с женой Генриеттой и дочерью Леной. Нет и здания детского дома, где он провел свои детские годы.

Но уцелели некоторые штрихи из поэтических полотен Рубцова. Все так же упираются в голубое небо развалины храма:«С моста идет дорога в гору.А на горе – какая грусть! -Лежат развалины собора,Как будто спит былая Русь».Так же темнеет омут в реке Толшме, над которым склонилась огромная ель – с нее детдомовские ребята, замирая от ужаса и восторга, прыгали в воду. Поэт упоминает эти места в своем стихотворении «Морошка»:«Заскрипели ворота,Потемнели избушки,Закачалась над омутом ель,Слышен жалобный голосОдинокой кукушки,И не спит по ночам коростель».Именно сюда, в Николу, Рубцов неизменно возвращался из Москвы и Вологды и говорил, что ему тут очень хорошо пишется. Так, в письме другу, датированном 1964 годом, поэт признается:

«Здесь за полтора месяца написал около сорока стихотворений. В основном о природе, есть и неплохие, и есть вроде бы ничего. Но писал по-другому, как мне кажется. Предпочитал использовать слова только духовного, эмоционально-образного содержания, которые звучали до нас сотни лет и столько же будут жить после нас».

Рубцововеды и почитатели его таланта, бывая на малой родине поэта, часто заглядывали к его другу детства – Александру Федоровичу Шихову (к сожалению, он ушел из жизни больше десяти лет назад). Александр Федорович был тестем моего дяди, маминого младшего брата, и его воспоминания также бережно хранятся в нашей семье. Он рассказывал, как они, ребята из детского дома, работали на огородах, возились с лошадьми в конюшне. Рубцов, кстати, очень хорошо ездил на лошади, и потом, много лет спустя, эти благородные животные появятся в его стихотворении: «Я забыл, как лошадь запрягают, я хочу ее позапрягать…» Именно Коля Рубцов научил Сашу Шихова играть на гармошке, с которой почти не расставался, наигрывая на ней, подбирая мелодию на свои первые стихи.— По воспоминаниям Александра Федоровича, Рубцов хорошо рисовал и именно ему всегда доверяли оформление стенгазеты, — рассказывает Надежда Алексеева. – В этой стенгазете публиковались его сочинения и первые четверостишия. Сохранилось сочинение ученика 7-го класса Николая Рубцова о Тотьме, которое было опубликовано в областной газете.

Для истории. Нет у Надежды Алексеевой ни одной фотокарточки с поэтом, хотя у Багровых и был фотоаппарат, попросить сделать снимок она постеснялась. Да и о будущем величии поэта она, 13-летняя девочка, не задумывалась… Надежда Изосимовна почти 40 лет проработала учителем русского языка и литературы, рассказывая ученикам в том числе и о творчестве Николая Рубцова. Лет 10 — 15 назад ее коллега в поезде познакомилась с московской писательницей Майей Полетовой. Разговорились, и коллега рассказала, что Надежда Алексеева была знакома с Рубцовым. А Майя Полетова изучала творчество и биографию поэта, собирала факты и воспоминания о нем. Она – основатель и директор Московского дома-музея Николая Рубцова. К Надежде Алексеевой приезжала ее подруга, записав на диктофон и видеокамеру воспоминания о знакомстве с поэтом.ДословноВалерий Гаврилин, композитор:

«Творчество Николая Рубцова я понял не сразу. Только года через два после его гибели. Я думаю, это оттого, что его духовный, душевный мир был гораздо богаче, ярче и сильнее, чем мой. С годами мой жизненный опыт привел меня к Рубцову — и теперь в современной русской поэзии нет поэта более для меня дорогого, чем Рубцов. Я учусь у него, много перенимаю и верю во все, что он пишет, даже если сам я этого не испытал. Он стал для меня школой, одним из учебников духовного опыта. Теперь я очень страдаю оттого, что не могу найти музыкального ключа к раскрытию тайн его поэзии в музыке. Дважды брался — все с очень плохим результатом. Мечтаю написать истинно рубцовскую музыку — надежда на то, что однажды это у меня получится, помогает мне жить и трудиться и лучше, старательнее сочинять и всю остальную музыку».(Из книги Майи Полетовой «Душа хранит».)От первого лицаВалентин Распутин, писатель:

«Чудный изныв русской души по Родине вслед за Есениным пропел Рубцов. Но не повторил, а извлек в небывалых доселе звуке и чувстве, в которых радость и боль, близкое и далекое, небесное и земное существуют настолько слитно, будто это одно и то же есть! …В поэзии — Николай Рубцов, в прозе — Василий Шукшин, в драматургии — Александр Вампилов… — кажется, самую душу и самую надежду почти в единовременье потеряла с этими именами российская литература. И, кажется, сама совесть народа осталась с ними в литературе…»(Из книги Майи Полетовой «Душа хранит».)

Марина Алексеева,golos@35media.ru