Неизвестная жизнь «деревяшек» на Данилова

Журналисты «Речи» увидели изнутри жизнь двухэтажных домов на улице Данилова, возле завода «Красная звезда». На месте старых «деревяшек» в будущем появятся новые дома, а жителей расселят. Только нужны ли им расселение и переезд?

Сценарий для сериала

Вчетвером мы идем от металлургического колледжа вверх по Данилова. Даже в три часа дня мне страшно одной переходить дорогу от ликеро-водочного завода к кварталу «деревяшек». Не знаю почему. Может, мне кажется, что в таких домах не должны жить нормальные люди? Хотя какие люди нормальные? Я не знаю.

Мы проходим всю улицу Данилова и заходим в магазин. Это лишние несколько минут отсрочки, можно купить воды, поговорить с продавцом.

— А скажите, какие люди ходят к вам в магазин?

— Разные.

— Цыгане?

— И цыгане тоже.

— А что это за люди, которые там живут? Они пьют?

— Да как и все: кто пьет, а кто не пьет.

Продавец не очень понимает мой вопрос. И я перехожу дорогу.

Во дворе дома № 9 на улице Горького бегают дети, с ними стоят две молодые женщины. Одна из них, с короткими черными волосами, забранными в хвостик, держит на поводке далматина. В стороне от них мужчина в трениках. К нему я и подхожу:

— Как вас зовут?

— Сиреза, — говорит он, демонстрируя дефект дикции. Это значит «Сережа». — А вас как?

Представляюсь.

— А можно на ты? — спрашивает он неуверенно и обращается ко всему миру: «А она красивая».

Понимаю, что, кажется, сделала ошибку, и иду к женщинам. Дети смеются то ли надо мной, то ли над непосредственностью Сережи. Мне тоже становится смешно и почему-то больше не страшно.

Далматина зовут Ева, а его хозяйку — Ольга. Восемь лет назад Ольга вернулась из детского дома в дом родной — сюда. Она прописана в трехкомнатной квартире, где сейчас живут она, ее сын Кирюха и ее мать. Ольга работает уборщицей.

— Заходите, — приглашает Ольга. — Только там бабушка с дедушкой пьют, они могут на вас ругаться.

Бабушка — это мать Ольги, лишенная родительских прав.

Квартира на первом этаже. «Не живем, а выживаем», — говорит девушка. Она очень надеется на расселение. Ольга зовет на кухню — показывает, что из крана течет только холодная вода.

— Не-не-не, — частит она, — в нашем доме горячей воды даже по плану не предусмотрено. Справку нам выдавали, что в доме горячей воды нет и не будет. Это же старые дома, мой — 1929 года.

Я не уверена, что дом построили в 1929 году: он выглядит как типичный барак, которые ставили в 50-е для рабочих. Но с Ольгой не спорю, хотя справку-аргумент она так и не находит.

— Кирюху в школу собираю, — объясняет она. — Он в этом году в первый класс пошел.

Дети из 10-го микрорайона относятся к школе № 20. Кирюхе не хочется сидеть с нами, он просится погулять или сходить в магазин. Чирикает попугай, чешет ухо далматин Ева. Если честно, я вижу здесь только старый дом и ничего больше. Пахнет сыростью, на веревках в комнате и кухне развешено постиранное белье — у Ольги современная стиральная машина. На полу разбросаны игрушки ребенка и собаки.

— А в вашем районе спокойно?

— Спокойно, не жалуемся. И соседи хорошие, русские четыре семьи, пьяниц нету. Мыться только... Приходится воду греть, или добрые люди пускают помыться.

— Друзья?

— Да-да-да, друзья.

— Ольга, а как вы платите за квартиру? У вас счетчики?

— Нет счетчиков. Приходит бумага, и я плачу за себя и за сына. Здесь много людей прописано, но я только за двоих...

— Много — это кто?

— Ну, братья, сестры, их дети. Пока я была в детдоме, они тут жили.

— А сейчас где они?

— А бог знает.

Пока мы разговаривали, Сережа спрашивал у моих друзей, можно ли устроиться в газету работать: он бы мог сценарии для сериалов писать...

«У нас евроремонт сделан»

Дом на улице Горького, 1, не попадает в программу расселения — он по другую сторону переулка Ухтомского, рядом с «Красной звездой». Застраивать эту территорию будут позже. Горького, 1, — это желтый трехэтажный каменный дом без балконов. Во дворе молодая женщина гуляет с ребенком.

— А вам нравится жить в этом районе? — спрашиваю ее,

— Мне нормально. Здесь парк рядом, тихо, спокойно.

— Ваши соседи из «деревяшек» жаловались на отсутствие горячей воды. А как у вас условия в доме?

Кажется, Светлана не совсем понимает, на что она должна жаловаться:

— Вода есть, у нас с мужем сделан евроремонт. У тех соседей, кто ремонт не сделал, конечно, хуже. Но я даже не знаю, что у нас плохо. Мне и балкон не очень нужен. Мой муж в этом доме 26 лет живет, я два года. Хорошие соседи.

Я называю ей имя соседки, которая писала нам в газету о проваливающихся полах, прогнивших потолках. Светлана сразу же отвечает: «У них нет ремонта». Спрашиваю, где живет соседка, и моя собеседница говорит: «Ее сейчас дома нет, она на работе». И тут я понимаю, что мне показалось не то что бы странным — нет, здесь нужно другое слово, — удивительным в этих домах: здесь все знают соседей по именам. В свою пятиэтажку я переехала год назад. Не знаю даже, все ли квартиры в подъезде заселены, а уж тем более не знаю имен жильцов.

У Алексея с первого этажа тоже ремонт. Он проводит нас с фотографом Костей по квартире, пожимая плечами: мол, наверное, вы бы хотели увидеть «чернуху», но не могу помочь. Ремонт в разгаре — недавно поклеили обои.

— Разве что клопы и тараканы с верхних этажей бегут, — вспоминает он. — Их травят, они вниз спускаются.

Выходим во двор. Возле подъезда — ведерко, куда Алексей выбрасывает окурок. «Бросай курить!» — советует ему мужчина лет сорока пяти в легкой куртке. Он приехал во двор на машине. Здесь вообще много автомобилей, и далеко не все отечественные. Почему их владельцы не меняют жилье, если есть средства?

— А зачем мне в другом доме жить? — отвечает вопросом на вопрос Александр. — Я снимаю здесь квартиру за восемь тысяч в месяц. С мебелью. И никакой оплаты по счетчикам. Вы где-нибудь еще видели такие цены?

— В Зашекснинском за семь снимают, — говорит Юля Бочкарева.

— Вы тоже журналист? — Александр поворачивается к Юле. — Вы все тут журналисты? Ну ничего себе. И вы все дружите? Хорошо, что дружите. Я в нашем городе 15 лет не был, а когда вернулся, понял, как тут все изменилось. Люди злые стали. Друг против друга.

— Зачем вы уезжали?

— Работал. Так про квартиру... За семь тысяч снимешь, а там счетчики, еще что-то — на все десять набежит. А я ровно восемь плачу в месяц. Никакого обмана. И тихо здесь, речка рядом, я до реки хожу спортом заниматься.

— Почему вы снимаете квартиру?

Мужчина выглядит как человек, который может позволить себе приобрести жилье.

— Развелся. Квартира жене осталась.

«Нам нельзя жить в каменном доме»

Когда я разговаривала с другом, который работает в полиции и часто бывает в этом районе, он советовал прийти фотографировать «деревяшки» поздним вечером: «Здесь не страшно, главное — не забирайся ближе к пляжу. С пляжа могут пьяные пойти. А снимки здесь ночью будут атмосферные».

Мы не послушались и пошли днем. А днем здесь совсем как в каком-нибудь небольшом городе вроде Устюжны, Белозерска. Даже не верится, что если пойти в сторону «Интерсити», Андреевской улицы, увидишь многоэтажные новостройки. Все тут же, в десятом микрорайоне. Мы с ребятами обсуждаем, почему нам здесь так спокойно и комфортно — на бывшей улице Заводской, между парком и больницей. Алексей, который делает ремонт в квартире, стреляет сигарету и прощается.

Дом № 3а — на улице Горького, 3б — в переулке Ухтомского. Они соединены, только один каменный, второй деревянный. В обоих есть горячая вода. Это единственные дома треугольника Данилова — Горького — Ухтомского, где есть горячая вода — общая система водоснабжения с заводом «Красная звезда».

Из окна этой «деревяшки» на нас смотрит цыганская пара — пожилые мужчина и женщина.

— Спускайтесь! — приглашаю я.

Они выходят во двор. Николай и Евгения никогда не жили в больших домах. Говорят, что скоро переедут в деревню, купят участок земли в районе.

— Жене моей нельзя жить в каменном доме, — напевно говорит Николай. — У нее давление повышается сразу же. Мы всю жизнь жили в деревянных —

сначала на улице Труда, 7, там дом снесли, переехали сюда.

Они не городские люди и по складу характера, и по желаниям — обоим нужно свое хозяйство, ферма в районе, живность. Во двор выходит их сын.

— Вот он, смотрите, отец тройни.

Полтора года назад газета «Речь» писала, что в Череповце родились тройняшки, которых назвали Вера, Надежда и Любовь. Это внуки Николая и Евгении. Они живут в другом доме в этом же квартале. Каждый день молодая семья приходит в гости к родителям — детей надо искупать, а горячая вода только в этом доме.

— Здесь мирно все живут, — соглашается Николай. — Семьи из нашего дома на лето уезжают на дачу, мне ключ оставляют, дозволяют за квартирой присматривать.

— А пьющие есть?

— Как без этого? Но один только у нас пьет, из русской семьи. Цыгане не пьют, они себе такого не дозволяют.

У Николая есть машина — отечественный хетчбэк, я смотрю на автомобиль и сразу забываю, «девятка» это или «Москвич». Во дворе еще одна машина — иномарка.

— Николай, почему люди, которые здесь живут, покупают дорогие машины, но не покупают квартиры?

— Ай! Машину сейчас недорого можно купить — за 50, за 60 или за 100 тысяч. А квартира, она около миллиона стоит.

Алена Сеничева