Камерный театр открылся для опытов

Три молодых режиссера (два московских, один челябинский) поставили в Череповце три эскиза спектакля, один из которых может превратиться в полноценную постановку. Деньги на открытие лаборатории выделил Союз театральных деятелей России.

Тихо, идет эксперимент

«Зачем нужны лаборатории? Чтобы встряхнуть труппу», — объявляет корреспонденту «Речи» московский режиссер Даниил Романов, который и внешне похож на ученого — очки, интеллигентное лицо, сосредоточенность. Мы беседуем в пресс-центре Камерного театра, превращенном в репетиционную комнату. На полу сидят и лежат ведущие артисты театра, которых зрители привыкли видеть в главных ролях. Сценические костюмы, в которые они одеты, напоминают смирительные рубашки. Тихо, идет эксперимент.

Многие театры, в особенности провинциальные, боятся современной драматургии. И этот страх зачастую оправдан. Большинство зрителей в глубинке идут в театр, чтобы попасть в вишневый сад или бальную залу, а многие современные авторы приглашают их в подворотню. По мнению Даниила Романова, бояться современных пьес не нужно.

Читки, эскизы, спектакли

Авторами проекта «Опыт первый» стали артисты лаборатории современной драматургии «Четыре Че», созданной в Камерном театре. Актеры собираются время от времени в театре и устраивают читки современных пьес, на которые приглашают публику. Зрители рассказывают, что отсутствие декораций и сценических костюмов, а также подглядывание актеров в текст пьесы отвлекают от действа только в первые четверть часа. Потом вовлекаешься.

Главный режиссер Камерного театра Татьяна Макарова приветствует творческие опыты артистов, но большинство пьес, которые ей удалось увидеть и услышать, считает сыроватыми и сильно недотягивающими до классики. Впрочем, одна из читок выросла до полноценного спектакля, премьера которого состоится уже этой осенью. Не исключено, что Камерный театр поставит по-настоящему и один из трех эскизов, представленных 1 сентября.

Эскиз первый

«Ты и не жил, Саша. Доживи, вернись. Что там хорошего? А тут на пенсию уйдешь, не будешь ездить на эту проклятую службу. Конфет — сколько влезет. В село будем ездить. Зимой — в Египет. Я почему была против пенсии — боялась, от безделья забухаешь. Ну хочешь — разошьем тебя. Будешь пить. Понемногу, для радости. Сухое вино там… Да что захочешь будешь пить. Хоть Нинкин самогон», — это монолог Кати из пьесы украинского драматурга Натальи Ворожбит «Саша, вынеси мусор!». Катя — вдова Саши, который внезапно умер от сердечной недостаточности и видит, как она и его беременная падчерица Оксана готовятся к поминкам: месят тесто и раскладывают по газетным кулечкам конфеты. Им все еще кажется, что он живой. Счастливой их жизнь назвать было нельзя, но Кате с Оксаной его не хватает. А Саша обижен. Обижен за то, что Катя его вечно пилила, не ценила и кормила несвежими котлетами, чтобы те не пропали.

— Зачем я вам? — спрашивает он.— Ну как же без тебя?..— Никто зато не раздражает.

Саша — полковник украинской армии. Через год после его смерти в стране начнется война, и вот тогда он готов будет воскреснуть. Но теперь уже против будет его семья, потому что Кате с Оксаной не хочется хоронить его второй раз. И самое главное — всем этим людям не нужна война.

Режиссеру Никите Золину из Озерска вместе с череповецкими актерами Ольгой Бойко, Майей Басовой и Сергеем Шарыгиным блестяще удалось рассказать историю, в которой сочетаются документальное и вымышленное, смешное и грустное, бытовое и возвышенное.

Эскиз второй

Пьеса «Горка» драматурга Алексея Житковского — опять же смешное и при этом грустное повествование о девушке Насте, которая за мизерную зарплату работает воспитательницей в детском саду и пытается остаться человеком в потоке ежесекундного жизненного абсурда. Это и змея-заведующая, и муж-сварщик, который жаждет любви и ласки в то время, когда девушка думает о предстоящем утреннике и о том, что надо построить горку, но никто из родителей, скорее всего, не придет, и многое-многое другое, что коротко можно назвать невыносимой реальностью.

Однако все меняется, когда два раза подряд в садике «забывают» мальчика Озода, который практически не говорит по-русски, и Насте приходится вести его к себе домой. Ее муж не выдерживает такого неудобного соседства и на вторую ночь уходит из квартиры, а Настя, укладывая ребенка спать, постепенно снимает с себя доспехи, которые успела выковать в попытках защититься от этой самой реальности, и обнаруживает в себе материнские тепло и мягкость.

После каждого показа у зрителей, актеров и режиссеров была возможность обсудить увиденное. Эскиз к спектаклю «Горка» вызвал самую оживленную дискуссию. Оно и неудивительно: несмотря на всю свою абсурдность, образы и ситуации пьесы очень узнаваемы и близки. Так, по мнению специального гостя лаборатории театрального критика Павла Руднева, эта пьеса написана в жанре страстотерпия, жития. Маленький человек в своем постоянном противостоянии вертикали насилия открывает в себе новый характер и формирует новые связи.

Можно сказать, что за очень короткий срок режиссер Владимир Киммельман вместе с актерами Марией Красовской, Михаилом Комарицких, Григорием Веселовым, Мариной Миронович, Никитой Захаровым, Татьяной Шестериковой и Даниелой Боиштяну создал практически полноценный спектакль. А уж сколько текста за эти дни пришлось запомнить Марии Красовской — можно только удивляться. К слову, для нее роль Насти стала первой столь большой актерской работой.

В эскизе пришлось поучаствовать и художественному руководителю Вологодского драмтеатра Алексею Ожогину вместе со своим коллегой из Вологодского театра для детей и молодежи Борисом Гранатовым. Им достались роли пап, которых заведующая детским садом (Татьяна Шестерикова) попросила передвинуть шкаф.

Эскиз третий

Эскиз к спектаклю по пьесе Дмитрия Богославского «Точки на временной оси» получился самым необыч-ным и, как признался потом один из зрителей, тяжелым для восприятия. Дело в том, что он состоял из пяти отдельных историй, в которых играли одни и те же актеры: Игорь Горчаков, Матвей Пирушкин и Алена Храмова. Финал каждой истории — пронзительный документальный снимок. Каждая история — притча о смысле человеческого существования, о добре и зле, о вере, любви и нравственном выборе, что, собственно, их и объединяло.

В какой-то момент на сцене и вовсе стоял только освещенный маленьким прожектором ряд тяжелых гирь и огнетушителей. Напротив, будто преграждая им путь, — хрупкая керамическая фигурка. Слышны были только голоса актеров. По словам зрителей, все это было похоже на медитацию.

Командир танка просил юношу по имени Ван Вэйлинь уйти с дороги.

— Я не могу уйти, — отвечает Ван.— Что значит не можешь? За моей спиной еще 18 танков, от тебя даже мокрого места не останется… станешь как лист рисовой бумаги. Уйди в сторону.— Я у себя дома. Зачем мне уходить?

Как многие, наверное, уже догадались, финалом этой истории стала фотография «Неизвестный бунтарь». Это условное имя молодого человека, который в течение получаса в одиночку сдерживал колонну танков во время волнений на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года.

Как рассказал режиссер Даниил Романов, он долго думал, как поставить эту новеллу. Решение пришло, когда он увидел гири.

В итоге такая режиссерская находка дала зрителям возможность ассоциативно домысливать ситуацию.

Сергей Виноградов, Илья Драницин